Повторяющийся «Ярс»: какие ракеты строит Россия

0 Повторяющийся «Ярс»: какие ракеты строит Россия

Российские военные за шесть лет приняли на вооружение 217 стратегических баллистических ракет. Об этом сообщил министр обороны Сергей Шойгу, выступивший на расширенном заседании комитета Государственной думы по обороне. «Известия» напоминают, как менялась группировка отечественных стратегических ядерных сил (СЯС).

По словам Шойгу, с 2012 года российские РВСН получили 109 межконтинентальных баллистических ракет (МБР) «Ярс», а морской компонент СЯС — 108 баллистических ракет подводных лодок (БРПЛ).

Очевидно, что Россия активно перевооружает свои СЯС. Посмотрим, как менялась отечественная стратегическая группировка, к чему она пришла и что ее ждет впереди.

В начале славных дел

Отправной точкой нашего парадного портрета будет совершенно официальный документ: Меморандум о договоренности об установлении исходных данных в рамках договора СНВ-1. В нем на осень 1990 года был зафиксирован подробный состав группировок стратегических наступательных вооружений СССР и США — с тем чтобы реализовать основную мысль этого соглашения: сократить арсенал стратегических носителей наполовину. Согласно этому протоколу, СССР имел на тот момент 2500 МБР, БРПЛ и тяжелых бомбардировщиков, с которыми был связан 10 271 ядерный боезаряд. Тяжелые бомбардировщики мы рассматривать не будем, так как их доля была сравнительно невелика и на стратегическую стабильность они влияли слабее, чем ракеты, однако учтем, что США имели по ним преимущество (574 самолета и 2353 связанных боезаряда против 162 и 855 соответственно у СССР).

При этом советская сухопутная группировка, относящаяся к РВСН, включала 1398 МБР и 6612 боезарядов. Она состояла из 1077 МБР шахтного базирования (326 УР-100К, 40 РТ-2, 47 МР-УР-100, 300 УР-100Н (УТТХ), 308 Р-36М УТТХ и Р-36М2, 56 РТ-23 УТТХ), а также 321 мобильной ракеты (288 «Тополей» на автомобильном шасси и 33 РТ-23УТТХ в составе боевых железнодорожных комплексов). Морская группировка СЯС состояла из 940 БРПЛ (192 Р-27, 280 Р-29, 224 Р-29Р, 112 Р-29РМ, 12 Р-31, 120 Р-39) с 2804 боезарядами.

Что показывают эти цифры? Нетрудно видеть, что, несмотря на чуть большее число мобильных ракет в сравнении со стационарными (1261 против 1077), последние несли на себе 5994 боезаряда, то есть две трети всего ядерного оружия, размещенного на стратегических ракетах. При этом чуть более половины всех этих стационарных боезарядов приходилось всего на 308 тяжелых МБР.

Структура американской ракетной группировки выглядела иначе. США имели на суше 1000 МБР (450 Minuteman II, 500 Minuteman III, 50 Peacekeeper) с 2450 боезарядами, а на море — 672 БРПЛ (192 Poseidon, 384 Trident I С4, 96 Trident II D5) с 5760 боезарядами. То есть мобильная составляющая по боезарядам достигала 70% от всей группировки МБР и БРПЛ — картина, полностью обратная той, которую мы видим у СССР.

Стратегическая стабильность

Какой смысл несут в себе эти подсчеты? По сложившимся к концу 1980-х представлениям стационарные шахтные ракеты с большим количеством боезарядов на борту являются дестабилизирующими, то есть провоцирующими первое применение ядерного оружия в случае военно-политического кризиса. Причин этому две.

Во-первых, у таких ракет к тому моменту уже была достигнута очень приличная точность, позволявшая уверенно накрывать сравнительно небольшим числом боеголовок защищенные и заглубленные цели на территории противника. Это делало их отличным средством разоружающего, или «контрсилового», удара по ядерным силам.

Во-вторых, их координаты были прекрасно известны и тем самым они сами по себе были готовыми мишенями для ракет противника — и чем больше боезарядов на одной такой ракете можно выбить, задействовав всего пару-тройку своих боеголовок, тем притягательнее становится идея «контрсилы» и тем сильнее опасение, что ракеты будут уничтожены при первой же возможности. Возникает дилемма «запускай или потеряешь» (use-it-or-loose-it), что в условиях кризиса не стабилизирует обстановку, а, наоборот, подталкивает стороны к упреждающему удару, лишь бы не «проспать» возможный такой удар со стороны противника.

Напротив, большая доля подвижных ракетных комплексов (морских, автомобильных, железнодорожных) в группировке обеспечивает неопределенность положения значительного числа боезарядов в каждый момент времени, чем усложняет противнику задачу упреждающего уничтожения ядерного потенциала и гарантирует нанесение неприемлемого ущерба в ответном ударе.

Этим достигается обратный эффект: в кризисе стороны видят, что первым ударом разоружить противника без получения полномасштабного ответа невозможно, поэтому вместо эскалации такие структуры стратегических группировок помогают (не гарантируя) разрядить обстановку, не провоцируя применять ядерное оружие.

Эти соображения были положены в основу Совместного согласованного заявления 1990 года, в котором впервые был сформулирован принцип стратегической стабильности: устранение стимулов для нанесения первого ядерного удара. Для этого предлагалось повысить в группировке долю средств, имеющих повышенную выживаемость в ответном ударе (то есть мобильных комплексов), а также снизить число боеголовок на одной ракете, с тем чтобы не делать ее лакомой целью для превентивной атаки.

Логика, экономика и политика

Красиво, логично, понятно, скромно. В 1993 году стороны пошли еще дальше: был подписан договор СНВ-2, полностью соответствовавший этой философии. Стороны обязывались в конце концов довести свои ядерные арсеналы до уровня 3–3,5 тыс. боезарядов, причем не более 1750 из них — на морских ракетах с разделяющимися головными частями (РГЧ). Полностью запрещались наземные МБР с РГЧ (разрешались только моноблочные), а также тяжелые МБР в любом оснащении.

Что мы видим на этой картинке? На этой картинке мы видим совершенно неподъемную для российской экономики того периода задачу: требовалось, по сути, списать в утиль всю группировку РВСН, кроме «Тополей», и компенсировать это сокращение усиленным выпуском новых ракет, в первую очередь — морских (договор устанавливал раздельные потолки для морских и наземных носителей, причем не в пользу последних). Американцы же могли просто масштабировать имеющуюся группировку в рамках общих сокращений.

Таким образом, договор, будучи прогрессивным и абстрактно правильным по своей логике и назначению, конъюнктурно был абсолютно неприемлем для России по ресурсным соображениям. Нужно было искать компромиссные решения, которые снизили бы нагрузку на экономику и позволили существовать большей части исторически сложившейся группировки как минимум до истечения срока эксплуатации. Однако на тот момент получить другие условия Москва не могла, да и, похоже, не очень пыталась.

Договор СНВ-2, как мы теперь знаем, так толком и не вступил в силу, несмотря на то что в 2000 году Государственную думу после шести лет сопротивления все-таки вынудили его ратифицировать. Впрочем, денонсация Договора по ПРО, о которой США объявили в декабре 2001 года, полностью похоронила этот жест, и СНВ-2 отошел в историю, замененный на вполне пристойный, но мало к чему обязывающий на практике Московский договор СНП (2002 год).

Однако в 1990-е годы планирование развития СЯС в России велось из расчета, что СНВ-2 все-таки будет введен в силу и исполнен. В соответствии с этим выбиралась и новая система стратегического ракетного оружия. С морской компонентой все было более-менее понятно: проект 955 «Борей», для которого сначала хотели приспособить Р-39 УТТХ «Барк», а потом все-таки остановили выбор на «Булаве». В сухопутную группировку была определена ракета «Тополь-М» в шахтном и мобильном вариантах.

«Тополь-М» получился в ходе использования результатов разработки новой МБР по теме «Универсал», которую вели с конца 1980-х годов Московский институт теплотехники и днепропетровское КБ «Южное» (унифицированная твердотопливная ракета шахтного и мобильного базирования). В начале 1990-х наработки с Украины были переданы в Москву, после чего весь научно-технический задел собрали и привели в соответствие с новой реальностью: локализовали компоненты в России и переделали технический облик ракеты (исходно предполагалось оснащение РГЧ, а на «Тополе-М» сделали моноблок повышенного класса мощности).

После гибели СНВ-2 Россия, опираясь на проделанные ранее исследования и разработки, стремительно создала новую ракету, частично наследующую по конструкции «Тополю-М», но уже оснащаемую РГЧ (предположительно, с тремя боезарядами малого класса мощности). Эта ракета ныне известна как «Ярс», ее первый испытательный пуск провели в 2007 году, а уже в 2009 году ее приняли на вооружение.

Сейчас «Ярс» — основная ракета РВСН, в ее пользу списывают старые «Тополи» советского выпуска, у которых подходит к концу срок эксплуатации. В Козельске, на базе ракетной дивизии, ранее вооруженной ракетами УР-100Н УТТХ, развернуто соединение шахтных «Ярсов».

На море была сделана ставка на разработку новой БРПЛ пятого поколения «Булава». Поскольку отбор вариантов и разработка шли долго, как и строительство лодок-ракетоносцев, было принято промежуточное решение модернизировать имеющийся арсенал. Так, на рубеже веков было создано новое боевое оснащение (ОКР «Станция», «Станция-2») для ракет семейства Р-29Р, стоявших на лодках проекта 667БДР и 667БДРМ. В дальнейшем была разработана и запущена в серийное производство принципиально новая ракета Р-29РМУ2 («Синева»), а затем и Р-29РМУ2.1 («Лайнер») для лодок проекта 667БДРМ.

Однако конечной целью является создание однородной морской группировки в составе 14 лодок-ракетоносцев проекта 955 «Борей», оснащенных ракетами «Булава» (восемь лодок по госпрограмме вооружений 2011–2020 годов и шесть — по госпрограмме 2018–2027 годов).

В наличии

Переходить к цифрам в этой области всегда трудно, так как российские военные не балуют общественность избытком публичности. Однако, опираясь на известные открытые источники и западные исследования, кое-что прикинуть можно.

На данный момент группировка РВСН включает ракеты четырех типов: Р-36М2 (не более 40–50 в позиционных районах Домбаровский и Ужур), «Тополь» (около 50–60), «Тополь-М» (18 мобильных в Тейково и 60 шахтных в Татищево) и «Ярс» (практически все наличные мобильные дивизии, а также в козельских шахтах). «Ярсов», как сообщил нам Шойгу, с 2012 года передано 109 единиц, однако это Шойгу стал министром обороны в 2012-м, а ракеты начали поступать раньше — еще с конца 2009 года. Так, свежий сборник The Military Balance, опирающийся на данные примерно годичной давности, утверждает, что всего Россия на тот момент обладала 117 развернутыми ракетами этого типа: 103 мобильными и 14 шахтными. Сейчас их, вероятно, уже более 120.

Также к группировке РВСН принято относить 30 оставшихся от СССР шахтных ракет УР-100Н УТТХ, однако, по мнению западных экспертов, они уже выведены с боевого дежурства.

Морская группировка СЯС включает шесть лодок проекта 667БДРМ «Дельфин» с 96 БРПЛ типа «Синева» и «Лайнер», а также три лодки проекта 955 «Борей» с 48 БРПЛ «Булава». В составе флота остается одна лодка проекта 667БДР «Кальмар» с 16 ракетами Р-29РКУ-02 («Станция-2»).

На сентябрь 2018 года агрегированные данные, передаваемые Россией в США по Новому договору СНВ, выглядели так: 517 развернутых МБР, БРПЛ и тяжелых бомбардировщиков с 1420 боезарядами. Нетрудно видеть, что Россия недозагружает ракеты: если пересчитать все имеющиеся носители в максимальной загрузке блоками, то получится не менее 1,6 тыс. посадочных мест только на ракетах (возможно и более — в зависимости от соотношения «Синевы» и «Лайнеров» в боекомплекте проекта 667БДРМ). Это совершенно нормально, более того — при сохранении контрольных режимов такая практика продлится. Американцы практикуют это в еще большей степени: их «Трайденты», рассчитанные на 12–14 малых блоков или 8 средних, в среднем несут сейчас 4–5 боеголовок, а «Минитмены» переведены в моноблочное оснащение, хотя их штатная платформа разведения вмещает три боеголовки.

В перспективе

А что будет дальше? Во-первых, окончательно будут выведены все советские ракеты и их российские варианты: Р-36М2, «Тополя» (но не «Тополя-М») и «Синева» с «Лайнером». Морская группировка, видимо, все-таки будет сделана однородной, на «Булаве» (возможно, существенно модифицированной).

Сухопутная постепенно будет перевооружена на «Ярс». При необходимости можно будет развернуть и его железнодорожный вариант, известный как «Баргузин» (разработка завершена, развертывание не велось из соображений экономии).

Что касается тяжелых Р-36М2, то они будет заменены на тяжелые же «Сарматы». Вокруг этого класса вооружений всегда было много споров: промышленность в лице разработчиков легких ракет и специалисты по контролю над вооружениями указывают, что они не нужны, а военные гнут свое и утверждают, что группировка должна быть «гибкой и сбалансированной».

Во всяком случае, избытка боевых блоков (в случае если не начнется оголтелая гонка ядерных вооружений) они на себя не оттянут. Ракеты будут вводиться относительно медленно, загружаться боеголовками умеренно, к тому же часть из них будет приспособлена под планирующие крылатые блоки «Авангард», а их много под обтекатель не влезет (хорошо если 2–3 вместо 10–15 боеголовок).

«Авангарды», которые, насколько можно судить, уже готовы, начнут разворачивать как раз на старых ракетах УР-100Н УТТХ, хранившихся на складах в сухом (незаправленном) виде. До 2027 года в Домбаровском (то есть в шахтах Р-36М2) будут развернуты 12 таких комплексов.

Безусловно, многое будет зависеть от судьбы контрольных режимов Нового договора СНВ. Однако радикально стратегическая группировка не изменится даже в случае краха ограничений и начала гонки вооружений: будут использоваться те же самые ракеты, возможно — в полностью загруженном варианте.

Автор: Денис Комаровский, газета «Известия»

Также читайте: